Когда все уже на низком старте, взятки даны и транспортный вопрос решен, она умирает (видимо, накаркала библиотекарша, будущая теща), а Андрею, столько лет боровшемуся с болезнью матери, предстоит отправиться в не менее слякотную Москву, чтобы поговорить с чужеродной сестрой (Лидия Омутных) и отцом (Вадим Андреев), который бросил жену при первых признаках болезни, чтобы завести новую - помоложе и поздоровее.

Уже по завязке «Сын» - третья игровая картина Арсения Гончукова - выглядит манифестом здорового тела и духа. В открывающей сцене Андрей дожидается, пока окажется в кадре, потом завязывает шнурки и, раздевшись, идет делать зарядку. Точки его обитания - квартира, комната невесты, врачебный кабинет и библиотека - тоже для здорового человека типичны: нужно поддерживать хороший микроклимат дома, питать мозг, являться на медосмотр (хотя приходил Андрей не за этим). Последующий рейд в Москву - попытка изгнать больные клетки не только из собственного организма, но и операция по удалению бацилл равнодушия и эгоизма из ближайших родственников. Впрочем, социальные проблемы, едва обозначаясь, чернеют на обочине этого путешествия в самое сердце тьмы, как по-февральски голые деревья на фоне серого неба. Отношения Андрея с матерью, отцом, сестрой, невестой и всеми, кто подходит к нему на расстояние вытянутой руки, - тоже лишь оформлены пунктиром. Сюжет картины заперт в главном герое, человеке с лицом убийцы, который бредет по узнаваемым улицам сначала родного города, а потом и столицы - сначала с легкой надеждой, а после и без нее.

Есть соблазн приоткрыть форточку и пустить в этот камерный фильм немного достоевщины, но вся рефлексия Андрея сконцентрирована в пустом взгляде, вперившемся в линию горизонта или угол комнаты. Можно умереть - и ничего не будет. Можно убить - и ничего не будет. И раз так, то к чему компромиссы?

Картина Гончукова тоже из бескомпромиссных: личная, посвященная брату режиссера, снятая на свои деньги, пропагандирующая стоическое здоровье в нездоровом обществе (а сам фильм - попытка делать кино любой ценой в нездоровой ситуации отечественного кинопроизводства). Но за этими прямыми лозунгами, прикрытыми длиннотами, черно-белой гаммой и прочими фестивальными приемами, скрывается по-настоящему страшный, в чем-то даже разрушительный финал: у Андрея будет сын, который, как и он, как и бабушка, может быть болен; или обижен, что едва ли не страшнее.

Это такое родовое (или даже народное) проклятие, история которого излагается в очень сконструированном фильме, рифмующемся с питерским нуаром «Белая белая ночь» - еще одним полным специфических интонаций сном наяву. Фоновый шум буквально прорезают реплики героев - мучительные, со странными акцентами и неожиданными паузами посреди простых предложений фразы. «Сын» балансирует где-то между смазанной в кошмар явью и неоконченной социальной притчей-манифестом, но больше всего напоминает мир глазами шизофреника - со странными мотивациями, жестами и лишними людьми (одни играют на трубе у станции метро «Пушкинская», другие изображают влюбленных у памятника Маяковскому, беззвучно открывая рот).

Говорят, что скучным людям снятся скучные сны. Если не побрезговать и заглянуть в сонник, то можно узнать, что явление скучных людей объясняют переживанием за чужое горе. «Сын» - концентрация переживаний, гражданских, профессиональных и, вероятно, личных. Продуманный и снятый по четким внутренним правилам. Не нерв, а монохромная шестеренка с лозунгами о том, что так жить нельзя. И тут вспоминается фраза почтальона Алексея Тряпицына - из более ладного, тоже с многозначительными взглядами в никуда, но и более чужого к народной боли фильма Кончаловского: "Боролся с водкой - победила, проклятая". Проклятье всегда побеждает.

Алексей Филиппов